Вилков А. А.: Можно только приветствовать стремление моло-
дых докторантов прибегать к использованию методов точных наук
для анализа проблем «исследования технологий политизации совре-
менного общества». Инструментом анализа для М. В. Данилова вы-
ступает «парный корреляционный анализ статистических показателей
социально-экономического развития субъектов РФ и уровень явки на
парламентских выборах в соответствующий год». Однако возникает
несколько вопросов по поводу эвристических возможностей пред-
ставленного метода, по крайней мере в рамках заявленного автором
ракурса исследования мотивации участия в выборах.
Из трех измерений политизации общественных отношений (уве-
личение значения и роли политической сферы в жизни общества,
включение в политику неполитических явлений и формирование
политической повестки дня из неполитических тем, вовлечение
масс в политику и повышение их политической активности под вли-
янием неполитических факторов) М. В. Данилов выделяет третье.
«Вовлечение масс в политику происходит по нескольким основным
каналам: посредством действия партийных технологий политиза-
ции общества; использования гражданских форм интенсификации
политического участия; а также через электоральные процедуры».
Со всем этим нельзя не согласиться, но резонно возникает вопрос:
насколько целесообразно выделение социально-экономического
фактора мотивации политического участия как самодостаточного,
без учета выделенных самим автором каналов целенаправленного
воздействия?
В реальной политической жизни они неотделимы друг от друга
и связаны в систему многоэлементной причинно-следственной за-
висимости. Деятельность властных структур и оппозиции, стратегии
их информационного воздействия на население, конкретная агита-
ционно-пропагандистская кампания различных партий и отдельных
кандидатов на выборах разного уровня целиком и полностью завязаны

на отражении эффективности или неэффективно-
сти социально-экономического развития региона.
Поэтому и восприятие населением своих
собственных социально-экономических проблем
формируется не в результате осознания «объ-
ективных» статистических показателей региона,
а в результате совокупного воздействия самых
разных факторов не только объективного, но и
субъективного свойства, в том числе и целена-
правленного многовекторного информационно-
коммуникационного воздействия.
Абстрагирование данной многофакторности
приводит к ограниченности эвристического по-
тенциала тех предварительных выводов, к кото-
рым автор доклада приходит в результате анализа.
Например, второй вывод о стабильной связи
уровня явки на парламентских выборах только
с долей городского и сельского населения. Не
нужно было проводить корреляционного анали-
за, чтобы подтвердить давно известную истину,
что характер политической культуры городских
и сельских жителей и, соответственно, стиль их
политического участия заметно различается. И
обусловлены они не только показателями соци-
ально-экономического развития, а особым обра-
зом жизни и традициями. И изучить специфику
мотивации политического участия горожан и
сельчан только с помощью корреляционного
анализа невозможно.
Третий вывод о том, что «монетарные пока-
затели (ВРП и среднедушевые доходы) утратили
свое значение в 2000-е гг.», тоже ничем не под-
креплен. О масштабах и значимости немонетар-
ной мотивации к голосованию можно было бы
судить по результатам социологических опросов,
но это другие методы. Вывод об искажениях в
официальной статистике и данных по участию в
голосовании из материалов проведенного анализа
тоже никак не вытекает и носит характер предпо-
ложения.
Более того, четвертый вывод прямо противо-
речит фактическим материалам, которые получает
большинство ведущих социологических центров.
М. В. Данилов констатирует, что в 2000-е гг.
произошло кардинальное изменение направлен-
ности связи между явкой на выборы и долей
пенсионеров в регионе по сравнению с 1990-ми гг.
«В первое десятилетие ХХ в. большое количество
пенсионеров негативно сказывалось на общей
явке, что абсолютно не характерно для предше-
ствующего периода и противоречит устоявшимся
стереотипам о пенсионерах как о самой дисципли-
нированной когорте избирателей».
Во-первых, общая явка на выборы опре-
деляется не только количеством пенсионеров в
регионе, но и степенью активности и дисципли-
нированности других социальных групп. Без
конкретных социологических данных этот вывод
бездоказателен и носит, как указывает сам автор,
предположительный характер. Я, например, на
основе данных доклада (точно так же бездо-
казательно) могу предположить, что снижение
активности других социальных групп было более
значительным, чем у пенсионеров.
Такой же предположительный характер носят
и выводы М. В. Данилова о том, что «безработ-
ные заняли место пенсионеров как активный
электорат». Большое количество безработных в
регионе и высокая их явка на выборы корреляци-
онным анализом, на мой взгляд, не выявляются.
Тем более бездоказательным является вывод о
том, что «на двух последних выборах безработ-
ные активно принимали участие в голосовании
и активно отдавали свои голоса за правящую
партию». Представленные материалы доклада ос-
нований для такого вывода не дают. Может быть,
М. В. Данилов исходил из каких-то материалов
социологических опросов, не вошедших в доклад,
но я о таких не знаю.
Кроме того, корреляционный анализ абсолют-
но не способен, например, объяснить, каким обра-
зом все пенсионеры и все безработные, так же как
и все остальное население Чечни, проголосовали
за «Единую Россию». Или почему пенсионеры и
безработные Саратовского и Татищевского райо-
нов проголосовали совсем по-иному, чем в других
районах области.
Некорректным представляется и интерпрета-
ция автором полученной им констатации обще-
известного факта, что «студенческая молодежь
на протяжении исследуемого периода зарекомен-
довала себя как достаточно аполитичная часть
общества».
Как с помощью корреляционного анализа
М. В. Данилов пришел к выводу о том, что «по-
лученные данные ставят под сомнение адекват-
ность использовавшейся ранее методологии ис-
следования политической активности молодого
поколения и получаемых с ее помощью выводов
о важном политическом значении молодежи в
процессах политической модернизации» – одному
автору известно. Большинство исследователей
(например, Э. В. Чекмарев) делают акцент как
раз на недостаточности вовлечения молодежи в
политическую модернизацию, на опасности от-
страненности молодежи от решения важнейших
общественных проблем.
В заключение хочу сказать, что проблема, как
представляется, заключена не в недостатках мето-
да корреляционного анализа, а в необходимости
обязательного дополнения его другими методами
анализа, прежде всего социологическими и други-
ми политологическими методами. В этом случае
богатейший материал, полученный М. В. Дани-
ловым с помощью корреляционного анализа, по-
зволит прийти к интересным социально значимым
и научно обоснованным выводам и оценкам.
Шестов Н. И.: Мне представляется, что
докладчик копнул выходы на поверхность ряда
«золотых жил», протяженности и направленно-
сти возможного использования которых в своем

диссертационном исследовании он еще до конца
не представляет. А представить это необходимо,
поскольку следует вывести разговор о техноло-
гиях политизации на какие-то фундаментальные
обобщения и прогнозы. Попробую тезисно обо-
значить те перспективы, которые вырисовываются
в этом отношении уже сейчас.
Начну с наиболее интересной, на мой взгляд,
проблемы. Если у процесса политизации есть
начало, отдельные контуры которого Михаил
Викторович обрисовал в своем докладе, то
должно быть и окончание. Без разговора о том,
до каких пределов возможна политизация и
чем может обернуться ее бесконтрольное раз-
витие, невозможно представить политизацию
как процесс, имеющий ключевое значение для
прогресса современной цивилизации. Конечной
фазой, в которой политизация достигает макси-
мальной полноты, является политическая рево-
люция. Современная политическая жизнь дает
богатый материал для того, чтобы в диссертации
поразмышлять над этим сюжетом. С тем, что
представляет собой такая революция в качестве
вызова социально-политической системе извне,
все более-менее понятно. А вот каким образом
общество становится готовым откликнуться на
это внешнее технологическое воздействие, откуда
у него берется готовность пожертвовать своими
жизненными устоями ради политики – вопросы
более сложные. Общество само начинает в ответ
на внешнее воздействие политизировать многие
вещи из того ряда, который не был предусмотрен
технологией раскрутки очередной «цветной
революции», свои предельно разнообразные эко-
номические интересы, например, почему и закан-
чиваются такие революции часто неожиданным
для их организаторов результатом. Тут становится
уместным тот самый корреляционный анализ
экономических характеристик и политических
предпочтений, который, конечно, лишь в первом,
экспериментальном приближении представлен в
обсуждаемом нами докладе. Корреляции разных
показателей действительно могут дать более точ-
ное и достоверное знание о той точке соприкосно-
вения экономических интересов и политических
предпочтений, до прохождения которой общество
исповедует одни политические идеи и ценности,
а после прохождения ее лояльные граждане вдруг
становятся агрессивными и невосприимчивыми
к самым конструктивным идеям и реформам,
инициированным собственным государством.
Это знание, которое можно положить в основание
политического прогноза.
Второе. Я бы более четко определился с по-
нятиями «политическое» и «неполитическое» в
приложении к характеристике гражданской по-
зиции жителей российских регионов. Тут есть
возможность порассуждать в теоретическом плане
об особенностях российского политического про-
цесса. Ведь в либеральной демократии, да и в
политике вообще, все это тесно связано. Обычно
гражданский и лидерский статусы сопряжены
с благосостоянием. Оптимальным считается
состояние политической жизни, когда человек
политически активен в меру своего достатка,
когда бедняк не рвется в политические лидеры, а
стремится быть «третьим сословием», а богатый
человек не отказывает себе в занятии политикой.
Благосостояние выступает важным критерием
классовой (а значит, политической) принадлежно-
сти индивида или группы. Надо более развернуто
аргументировать, в диссертации особенно, почему
материальное благосостояние граждан России
можно рассматривать как параметр, характеризу-
ющий состояние неполитической сферы.
Третье. В докладе сделано очень ценное на-
блюдение относительно активности молодежи.
Исследователи часто пишут о том, что молодежь
хочет и может участвовать в нынешней поли-
тической модернизации, движимая интересами
образования, карьеры, устройства личной жизни.
С другой стороны, отмечают, что у молодежи нет
желания подобно старшим поколениям приносить
себя в жертву модернизации, но есть желание
активно пользоваться всеми возможностями,
предоставляемыми политикой. Эти выводы ос-
новываются преимущественно на качественных
оценках. Модернизационный потенциал моло-
дежи выглядит очень неопределенно. Тут тоже
есть над чем поразмышлять. В частности, над
тем, насколько в реальности политично либо не-
политично в поведении современной российской
молодежи все то, что исследователи обычно счи-
тают характеристиками именно ее политического
потенциала. Докладчик только приблизился к
постановке этого вопроса, но в диссертации есть
возможность посвятить ему раздел, в котором
можно и дать критику сложившихся исследова-
тельских подходов, и предложить свой альтерна-
тивный подход.
Овчарова О. Г.: Обсуждаемый сегодня до-
клад М. В. Данилова, безусловно, актуален и
интересен. Эти характеристики его работы об-
условлены тем обстоятельством, что избиратель-
ный цикл 2011–2012 гг. представляет собой очень
серьезное испытание легитимности режима (а
выборов такого формата страна практически уже
не помнит). И это свидетельствует не только о
кризисе политической системы, но и о серьезных
проблемах в неполитических сферах – социаль-
ной, экономической и т. д. Что и демонстрирует
в своей работе Михаил Викторович. Обращение
к региональному уровню, который «зеркально»
отражает ситуацию во всей стране в целом, и
сравнительный анализ электорального поведения
за все время становления российской демократии
делают эту демонстрацию весьма яркой и от-
четливой.
Поскольку выводы, предложенные в ис-
следовании, основаны на официальных цифрах,
пожалуй, с ними можно согласиться. Но их кон-

кретизация при дальнейшей разработке проблемы
требует привлечения и других данных, так как,
справедливо замечает автор, статистика и данные
по участию в голосовании могут быть искажены.
К примеру, следует более конкретно посмотреть,
какова мотивация поддержки правящей партии
безработными (обещание работы за голосование?
или вознаграждение? почему люди, которых го-
сударство не обеспечивает работой, оказывают
содействие его правящей верхушке, что выглядит
противоречиво?). Или что лежит в основе разницы
стилей политического участия городских и сель-
ских жителей и почему последние более активны?
Возможно, на селе, в отсутствие разнообразия
форм проведения досуга, поход на выборы – это
своего рода «выход в свет»? Или последствия
административного контроля более ощутимы
там, где и проверить явку на избирательный уча-
сток и осуществить наказание за неявку проще.
И тогда это фактор политической детерминации
избирательного процесса. Кроме того, было бы
интересно в дальнейших исследованиях выделить
группы среднего класса и высшего класса в реги-
онах (тогда речь должна идти больше, наверное,
о 2000-х гг.) и проанализировать более подробно
их электоральные настроения. Как показывает
федеральная практика, именно граждане с финан-
сово стабильным положением становятся сейчас
весьма политически активными. (см., например,
данные ВЦИОМ о социальном составе участников
протестных действий). В этом контексте вспоми-
нается распространенная сейчас фраза о том, что
группы политической поддержки в настоящий
момент разделились на «тех, кто в ватниках и
на тех, кто в норках». В настоящем докладе есть
подтверждение этим словам.
Кстати, возвращаясь к разговору о цифрах,
нельзя не отметить междисциплинарной эффек-
тивности выбранной Михаилом Викторовичем
методологии исследования. Она не только по-
зволяет проследить в динамике влияние неполи-
тических факторов развития регионов России на
уровень электоральной активности граждан, но и
способствует получению выводов, которые лежат
одновременно в двух научных плоскостях: полити-
ко-социологической и политико-психологической.
С одной стороны, результат исследования дает
возможность увидеть электоральное поведение в
его социально-групповом и классовом измерениях,
позволяет рассуждать о степени социального ка-
питала россиян; с другой – узнать о политическом
сознании современных россиян в целом или, по
крайней мере, о его рациональной составляющей.
Ведь представленные нам корреляции говорят
о противоречивом и неустойчивом восприятии
власти, обусловленном ее неспособностью стаби-
лизировать сферу экономики. И здесь нельзя не
согласиться с классиком, что «бытие определяет
сознание», и политическое в том числе.
И последнее. Работа М. В. Данилова интерес-
на не только своим эмпирическим содержанием,
но и теоретико-концептуальным. Она побуждает
лишний раз задуматься о главном вопросе по-
литической философии – о границе между по-
литическим и неполитическим. Где она и есть
ли, если неполитические факторы голосования
определяют политику. И если частное мнение
избирателя выступает как функция контроля над
властью, то оно уже публичное? А публичная
сфера, по Хабермасу, приобретает политическое
измерение, когда интерес граждан направлен на
деятельность государства… И как эти вопросы
разрешаются в современных российских услови-
ях? Таким образом, как и любая удачно прошед-
шая дискуссия, настоящая была хороша тем, что
в ее ходе появились вопросы для последующих.
Цаплин А. Ю.: Исследование М. В. Дани-
лова, посвященное выявлению неполитических
детерминант избирательного процесса в России,
вызывает интерес в силу апеллирования автора в
своих научных изысканиях не к качественным, а
к количественным методам политических иссле-
дований. Для анализа эмпирической информации
им используется один из методов статистического
анализа – парный корреляционный анализ. Такой
подход к решению стоящей перед исследовате-
лем задачи импонирует своей ориентацией на
получение строго научных, верифицируемых
результатов, каузальных знаний, раскрывающих
причинно-следственные связи между социаль-
но-экономическими показателями и явкой на
выборах.
При использовании такой методологии иссле-
дователь неизбежно сталкивается с двумя пробле-
мами. Первая – это возможность возникновения
ситуации ложной корреляции и, соответственно,
ее избежание. Один из показательных таких при-
меров – это вывод американских социологов о
связи цвета кожи негров и уровня преступности
среди представителей этой этнической группы.
Вторая, не менее сложная проблема – это интер-
претация полученных результатов.
М. В. Даниловым предпринята очень сме-
лая, новаторская попытка выявить связь между
социально-экономическими характеристиками
региона и явкой на выборах. Однако сразу возни-
кает вопрос, можно ли все выделяемые автором
социально-экономические параметры рассма-
тривать в качестве независимых переменных,
не подверженных влиянию политики и других
факторов. Так, ведь во многом уровень социаль-
но-экономического развития региона, выражен-
ный автором в таких категориях, как валовый
региональный продукт на душу населения, доля
занятых в частном секторе экономики региона,
среднедушевые денежные доходы населения реги-
она, уровень безработицы в регионе, определяется
политическими факторами, а именно параметрами
регионального политического режима. В 1990-е гг.
в Российской Федерации наблюдалось их большое
разнообразие, которое затем, правда, сменилось

однообразием в 2000-е. Возможно, с этим и свя-
зано снижение корреляции между выделенными
тремя параметрами (среднедушевым ВРП, долей
занятых в частном секторе, среднедушевыми
денежными доходами) и явкой на выборы прак-
тически до нулевой отметки в 2000-е гг.
Нельзя не отметить и того факта, что уровень
социально-экономического развития региона во
многом определяется его географическим положе-
нием – наличием транспортной инфраструктуры,
природных ресурсов, близостью к рынкам сбыта,
климатическими условиями и т. д.
Как представляется, для того чтобы под-
твердить или опровергнуть установленные
автором корреляции, нужно провести много-
мерный анализ (трех и более переменных). В
простейшем случае речь может идти о том,
чтобы провести анализ двух переменных с по-
мощью контрольного фактора. В данном слу-
чае таким может стать региональный фактор,
включающий конфигурацию обозначенных
выше параметров, к которым прибавятся еще
культурно-этнические характеристики. Ведь
не секрет, и это проявляется уже регулярно, что
явка на выборах в национальных республиках
значительно превышает средний российский
показатель. Особенно это касается республик
Северного Кавказа. В качестве такого обобщен-
ного регионального параметра можно выбрать,
например, федеральный округ и провести ана-
лиз, используя структуру федеральных округов.
Если характер полученных автором корреляций
не будет меняться или будет меняться незначи-
тельно в зависимости от федерального округа,
это позволит на твердой доказательной базе
интерпретировать полученные результаты.
Казаков А. А.: Представленная на обсужде-
ние статья, безусловно, затрагивает весьма акту-
альную на сегодняшний день проблему. С одной
стороны, различные социально-экономические
показатели оказывают самое непосредственное
влияние на электоральные процессы в России. С
другой стороны, масштабы и конкретные формы
подобного влияния в настоящий момент, как нам
представляется, изучены в науке недостаточно
глубоко. В этой связи обращение М. В. Данилова
к данной проблематике можно только привет-
ствовать.
Знакомство с обсуждаемой статьей не
оставляет сомнений в том, что сделанные ее
автором выводы базируются на очень солидном
эмпирическом материале: тщательному анализу
подвергаются семь социально-экономических
показателей в разрезе семи выборных кампаний.
При этом в качестве основного аналитического
инструмента выступает парный корреляционный
анализ. Разумеется, данный исследовательский
механизм не может в полной мере обнаружить и
обосновать всех граней неполитической детерми-
нации электоральных процессов. Однако выявить
некоторые закономерности и обратить внимание
ученого на отдельные заслуживающие особого
внимания проблемы этот метод, без сомнения,
способен. Подтверждение этому, собственно, и
содержится в тех выводах, к которым приходит
автор.
Стоит также отметить наглядность и ориги-
нальность изложения материала: текст снабжен
таблицами и графиками, сопровождающимися
дискуссионными вопросами, ответы на которые
содержатся в заключительной части статьи. По-
добная «вопросно-ответная» схема оформления
текста не только дополнительно структурирует
материал, но и привносит в него элемент инте-
рактивности.
При прочтении статьи у меня возникло не-
сколько предложений к ее автору. Так, например,
я думаю, что в дальнейшем можно было бы про-
вести аналогичное исследование применительно
и к президентским выборам. Сопоставление полу-
ченных результатов с уже имеющимися могло бы
дать дополнительную пищу для размышлений и,
возможно, натолкнуть на новые умозаключения.
Точно так же рассматриваемый период существо-
вания в России партии власти (в аспекте элек-
торальных предпочтений пенсионеров) вполне
допустимо распространить и на более раннее
время – благо, недостатка в проправительствен-
ных партийных организациях в нашей стране в
последнее время не наблюдалось.
Для углубления уже выявленных корреля-
ций можно было бы отдельно проанализировать
влияние на уровень явки таких экономических
показателей, как уровень годовой инфляции в
конкретном регионе, а также то, является ли от-
дельный субъект Федерации дотационным или
донором. Наконец, для облегчения восприятия
эвристических возможностей корреляционного
анализа в самом начале было бы нелишним в об-
щих чертах объяснить, каким образом коэффици-
енты корреляции рассчитываются и как «читать»
построенные на их основе графики.
В целом же в представленной статье подняты
весьма злободневные для современной полити-
ческой науки сюжеты, дальнейшая разработка
которых способна открыть перед учеными очень
перспективные исследовательские горизонты.