20-е и 30-е гг. ХХ в. характеризуются для
Турции как годы серьезных реформ, затронув-
ших сами основы государства, когда Мустафа
Кемаль Ататюрк своей политической волей и ав-
торитетом старался увести народ от оттоманско-
го и мусульманского прошлого. За десятки лет,
прошедших с того времени, Турция предприняла
беспрецедентные попытки импортировать за-
падную культуру и присоединиться к Западу1,
определить себя как европейскую страну и во-
йти в состав ЕС. И после «холодной войны» под-
держка прозападной позиции только усилилась.
Среди основных факторов, препятствовав-
ших дальнейшему продвижению Турции к член-
ству в ЕС, к началу 1990-х гг. можно назвать:
– разрыв в уровнях социально-экономиче-
ского развития;
– неблагоприятные финансово-экономиче-
ские показатели Турции;
– сохранявшиеся в стране факторы полити-
ческой нестабильности;
– международные проблемы, в которые Тур-
ция была непосредственно вовлечена;
– конкуренция на вступление в ЕС со сторо-
ны более развитых государств2.
Анкаре удалось решить практически все по-
ставленные перед ней задачи, но до сих пор ее
не приняли в так называемый христианский клуб
Европы.
Однако даже при том, что Турция уже так
долго находится на пути к Европе, не стоит упу-
скать и тот момент, что она никогда не перестава-
ла искать свою собственную внутреннюю общ-
ность и идентичность, и именно это стремление
становится все более актуальным на сегодняш-
ний день, в том числе и из-за постоянных отказов
западных стран признать Турцию «своей».
Турция как государство является одним из
ключевых на Ближнем Востоке, но при этом бо-
лее шестидесяти лет находится в весьма подве-
шенном состоянии, связанным со стремлением
этой страны стать полноправным членом ЕС. В
поисках нового пути Турция все чаще обраща-
ется к более плотному сотрудничеству в разви-
тии двусторонних отношений с исламским ми-
ром, и «сегодня, прежде всего с Ираном, в целях
поддержания статуса-кво в регионе»3 Большого
Ближнего Востока. И все более популярным в
последнее время в Турции становится мнение,
высказанное доктором Ибрагимом Калыном,
главным советником премьер-министра Турции
Тайыпа Эрдогана, о том, что хотя политический
курс, проводимый правящей Партией справед-
ливости и развития (далее – ПСР), зачастую из-
вне кажется продиктованным идеологическими
факторами, такими как исламизм и нео-оттома-
низм, тем не менее решающие факторы турец-
кой внешней политики в действительности ба-
зируются на более практичных предпосылках,
таких как экономические потребности Турции,
ее исторические связи с соседями, деликатное
геополитическое местоположение, и особен-
но важно отметить именно последнее, так как
Турция находится на пересечении глобальных
интересов в сфере энергетики и вопросов без-
опасности, характерных для Ближнего Востока,
Кавказа, Балкан, региона Центральной Азии,
при этом у страны нет другого пути кроме, как
занимать лидирующие позиции, что в значитель-
ной мере оказывает влияние на внешнюю поли-
тику государства и взаимодействие с соседними
странами4.
И, действительно, турецкое правительство
при решении внешнеполитических вопросов до-
статочно последовательно пытается решить ряд
важнейших геополитических задач, как, напри-
мер, энергетическая безопасность страны и пре-
вращение страны в крупнейший транспортный
узел, развитие долгосрочных энергетических
стратегий (имеется зависимость от поставок из
России, Ирана, Азербайджана5), ближневосточ-
ный кризис (сирийский и иракский вопросы),
улучшение турецко-израильских отношений,
а также выстроить правильные с точки зрения
текущей ситуации отношения с ЕС (найти ба-
ланс между собственными амбициями лидера
региона и все еще имеющимся желанием войти
в состав Евросоюза, хотя в последнее время все
более активно обсуждаются другие пути разви-
тия) и НАТО (размещение ракетных комплексов
«Пэтриот»). Все эти аспекты и реалии ново-
го времени не дают Турции возможности быть
в стороне, даже если бы она хотела самоустра-
ниться и заниматься только внутренними вопро-
сами. Турция должна быть активной, проявлять
свою политическую волю во всех вопросах, гдезатрагиваются ее интересы, чтобы как минимум
не быть втянутой помимо ее желания в царящий
на Ближнем Востоке хаос, а также продолжить
свое существование на карте мира как самостоя-
тельное государство, способное отстаивать свои
интересы на международной арене.
Еще в 2011 г. известный турецкий политиче-
ский аналитик Омер Таспинар писал, что «нео-
оттоманизм исходит из того, что Турция является
региональной супердержавой. Ее стратегическое
видение и культура отражают географическую
широту Оттоманской и Византийской империй.
Поэтому Турция, как ключевое государство, обя-
зана играть очень активную дипломатическую и
политическую роль в обширном регионе, цен-
тром«» которого она является»6.
Многие представители, поддерживающие
прозападный вектор развития, как в самой стра-
не (в особенности к таким противникам можно
отнести военную элиту и представителей служб
государственной безопасности), так и за ее пре-
делами, критикуют такой поворот во внешней
политике Турции, называя его чуть ли не аван-
тюрой, приносящей государству немалый поли-
тический ущерб.
Но, тем не менее, такая позиция государства
вполне вписывается в текущую геополитиче-
скую ситуацию, да и логика «исторических» за-
падных партнеров уже не столь ясна, как раньше.
Больше нет понятия единого «центра силы», и
Турция, как и некоторые другие крупные госу-
дарства, получает все большую свободу в про-
ведении своей внешней политики. А это автома-
тически приводит к тому, что государство ищет
партнеров не только на Западе или с так назы-
ваемыми «предпочтительными» партнерами, как
это было ранее (ЕС, США, Израиль, Саудовская
Аравия и т.п. ), но и с Россией, с Востоком в це-
лом с явственно демонстрируемой целью нала-
дить еще более взаимовыгодные отношения. Эта
перемена в приоритетах к тому же имеет нема-
лую поддержку и среди населения Турции, ведь
успехи во внешней политике подкрепляются и
ростом экономики. С 2002 по 2011 г . турецкая
экономика ежегодно росла в среднем на 7,5%.
Низкая инфляция и процентные ставки приве-
ли к значительному увеличению внутреннего
потребления. А турецкая экономика в целом, в
свою очередь, стала крайне привлекательной для
иностранных инвестиций, за что также нужно
отдельно поблагодарить грамотно выстроенную
приватизационную программу. Средний доход
на душу населения вырос с 2 800 долл. США в
2001 г. приблизительно до 10 000 долл. США в
2011г., превысив даже ежегодный доход в неко-
торых странах-членах ЕС7.
Одним из важнейших общих достижений
политики Р. Т. Эрдогана является то, что он су-
мел взглянуть на страны мира не с точки зрения
уже устоявшихся приоритетов, а с точки зрения
текущей и долгосрочной выгоды своей страны. В
подобной рачительности, наверное, и заключает-
ся феномен этого политика, без которого трудно
представить современную Турцию. Да и третью
победу на выборах подряд самой партии, да еще
и с постоянным ростом процента отданных за
нее голосов (2002 г. – 34,28% голосов, 2007 г. –
46,58% голосов, 2011 г. – 49,90% голосов), труд-
но назвать случайной (такого вообще не было в
Турции с 1946 г. с момента установления муль-
типартийной системы в стране); к тому же ПСР
– партия происламского толка, и хотя в истории
Турции несколько раз были известны прецеден-
ты, когда партии такой ориентации пытались
прийти к власти, но каждый раз им не удавалось
закрепиться (во всяком случае, надолго) на поли-
тическом олимпе (примером могут служить Пар-
тия национального порядка (Milli Nizam Partisi)
– 1970 г., Партия национального спасения (Milli
Selamet Partisi) – 1973 г., Партия благополучия
(Refah Partisi) – 1983 г., Партия добродетели –
(Fazilet Partisi) – 1997 г.). ПСР во главе с Эрдога-
ном смогли ухватить саму суть вопроса, как до-
стичь вершины в создавшихся неблагоприятных
для происламских партий условиях: не вставать
на путь насилия и глухой непримиримой оппо-
зиции, а, наоборот, путем действенных реформ
привести сограждан к сознательному выбору
пути, предлагаемого партией, сумевшей стать
мейнстримом в политическом сознании избира-
телей.
Таким образом, получается вполне стройная
картина современного государственного порядка
в Турции, как и описывалось ранее, характери-
зующегося уходом от традиционных векторов
во внешней политике (поиск альтернативного
западному пути развития, сотрудничество с Рос-
сией, Ираном ит.п. ) и внутри страны (например,
продолжение политики «примирения с исла-
мом», унаследованной еще от Тургута Озала, но
идущая вразрез с секуляризмом или, как его еще
называют, лаицизмом – наследием Ататюрка, от-
менившего в 1925 г. ношение хиджаба и фесок,
тогда как правительство Эрдогана сумело прове-
сти в жизнь закон о разрешении ношения этого
религиозного атрибута, в том числе и в универ-
ситетах, в 2010 г.), а также экономическая экс-
пансия в регионе, обеспечение энергетической
безопасности страны. Турция расширяет свое
влияние большей частью силами и средствами
так называемой soft power (мягкой мощи); для
примера, взаимный торговый оборот с Россией
в январе – декабре 2012 г. по сравнению с тем
же периодом 2011 г. увеличился на 11,5%8, по-
стоянно увеличивается количество контрактов,
подписываемых на высшем уровне с другими го-
сударствами-соседями), но также не забывает и о
политическом влиянии, выступая в роли посред-
ника в урегулировании острых конфликтов меж-
ду разными странами. На руку имиджу Турции в
арабском и исламском мире сыграл и конфликт с
Израилем (инцидент с «Флотилией Свободы» изахват израильскими военными турецкого судна
«Мави Мармара»).
В целом всю современную политику, про-
водимую ПСР, можно уложить в название книги
министра иностранных дел Турции А. Да вуто-
глу «Стратегическая глубина: международная по-
зиция Турции», выпущенной в 2001 г.9 и ставшей
идеологической доктриной партии. Риторику
именно нео-оттоманизма использовал во время
своего выступления 12 июня 2011 г. Р. Т. Эрдоган
по случаю своей третьей по счету победы на вы-
борах: «Поверьте мне, Сараево сегодня выигра-
ло столько же, сколько и Стамбул. Бейрут сегод-
ня выиграл столько же, сколько и Измир. Дамаск
столько же, сколько Анкара…»10. До Давутоглу
за все время нахождения партии у власти (2003–
2007 гг.) никто не озвучивал лозунги о «новой ве-
ликой империи». Давутоглу же открыто заявил,
что Турция может стать государственным объе-
динением наций, каковым была Великобритания
со своими бывшими колониями, а также добав-
ляет, что внешняя политика Турции ранее была
не сбалансирована, и в первую очередь перевес
был на стороне сотрудничества с Западной Ев-
ропой и США, тогда как интересы Турции в от-
ношении других стран ущемлялись, особенно на
Ближнем Востоке. В общем своем разрезе док-
трина Давутоглу, названная «нео-оттоманизм» и
проистекающая из проводимой ранее политики
Тургута Озала, заново открывает внимательному
наблюдателю то, насколько Турция заинтересо-
вана в восстановлении былого имперского на-
следия и поиске нового национального консен-
суса, при котором все стороны, участвующие в
процессе формирования идентичного турецкого
общества, могли бы успешно существовать.
Если рассматривать политику нео-отома-
низма с точки зрения ее отличия от кемализма,
то тут можно выделить три важнейших аспекта:
амбициозная экспансия в регионе; мультикуль-
турализм и либеральный секуляризм, а также
поиск нового пути для Турции, характерной чер-
той которого является уход от ранее строгой на-
правленности на присоединение к ЕС. В основе
нео-оттоманизма лежит желание Турции прийти
к согласию в своем отношении к мусульманско-
му и оттоманскому наследию как внутри стра-
ны, так и во внешних делах. Тут не идет речи об
установлении исламского режима в Турции или
о турецком империализме на Балканах, на Ближ-
нем Востоке. Политика направлена на сокраще-
ние влияния ортодоксальных секуляристов на
домашнем фронте и опять же «мягком» влиянии
на страны, располагающиеся на бывшей терри-
тории Османской империи. Готовность последо-
вателей нео-оттоманизма объединить имперское
и исламское наследие, в свою очередь, пробуж-
дает к жизни еще одну интересную концепцию,
заключающуюся в том, что теперь «тюркость»
не столь этнически зависима и едина в понима-
нии, как раньше, теперь в этом понятии стало го-
раздо меньше националистического содержания,
оставшегося от кемалистов. Другими словами,
нео-оттоманизм не имеет ничего против мульти-
этнической сути государства, что, с точки зрения
А. Да вутоглу, может существенно облегчить ре-
шение курдского вопроса, так как именно при та-
ком взгляде на проблему, когда есть некий общий
знаменатель, коим является ислам, нет особых
рисков в отношении требуемых курдами прав на
участие в культурной жизни страны или же прав
на выражение курдской национальной идентич-
ности. Однако, возможно, что именно последнее
и станет в дальнейшем слабым местом доктри-
ны, поскольку уже сейчас Турция сталкивается с
эскалацией террористической угрозы, связанной
с тем, что курдское радикальное движение слиш-
ком уж воодушевлено успешной моделью курд-
ской автономии на территории Ирака (Иракский
Курдистан)11. Другим аспектом нео-оттоманизма
является желание его последователей сочетать на
первый взгляд несочетаемое: Запад и Восток, ис-
ламскую философию и западные ценности. Гео-
графически находясь одновременно и в Европе,
и в Азии, имея границы с Балканами, Кавказом и
Ближним Востоком, обладая немалым влиянием
в Центральной Азии, Турция уже обладает своей
«стратегической глубиной», которую надо про-
сто «доступно» преподнести всем вовлеченным
игрокам. План достижения вышеозначенных це-
лей, а значит, и превращения Турции в мощней-
шего политического гиганта в регионе рассчитан
до 2023 г . и приурочен к столетней годовщине
установления Республики.
Курс на нео-оттоманизм во внешней поли-
тике ставит правительство Р. Т. Эрдогана в оп-
позицию к наследию, заключенному в шести
«стрелах» кемализма (Революционность, Респу-
бликанизм, Национализм, Народность, Лаицизм,
Этатизм), что вызывает внутри Турции, несмо-
тря на всю поддержку граждан на общих выбо-
рах, весьма неоднозначную реакцию и в тот же
момент знаменует собой новую историческую
веху в развитии страны. Основным вектором
будущего развития Турции можно назвать по-
литику «нулевых проблем с соседями», полити-
ку «мягкой мощи» в регионе, особенно в части
Ближнего Востока, Кавказа и Балкан. При этом
Турция не отказывается от ранее взятой на себя
роли надежного союзника Запада и, будучи чле-
ном НАТО, является стратегическим партнером
союзнических сил. Турция выступает посред-
ником в делах соседей и готова сотрудничать не
только в политической, но и в экономической
сфере, все более расширяя взаимные торговые
связи, тем самым становясь все более сильным
игроком в регионе. Но при этом у политики нео-
оттоманизма есть и недостатки, которые при
определенных обстоятельствах могут свести на
нет все достижения, уже имеющиеся у страны.
Одним из таких недостатков является порой
слишком большая вовлеченность в проблемысоседних государств (например, Сирийский кон-
фликт и «Арабская весна» в целом). К тому же
Турция, давно начавшая процесс вестернизации
(еще в период Оттоманской империи), предопре-
деливший дальнейшие существенные различия
между исламом в Турции и исламом в арабских
государствах, не похожа не только на западные
страны, но и на своих соседей. А годы демокра-
тизации и социально-экономических перемен
только усилили эту дифференциацию. В резуль-
тате в Турции образовался некий противовес
направленности традиционного центроориенти-
рованного бизнеса Стамбула, Измира и городов
эгейского побережья – многочисленный средний
класс анатолийских предпринимателей и про-
мышленников, чьи интересы направлены более
на сближение с ближневосточным регионом, не-
жели с Западом12. Такая экономическая и рели-
гиозная дифференциация внутри самой Турции
по своей сути не может способствовать глубоко-
му слиянию по принципу исламской общности и
единых экономических интересов.
Для того чтобы минимизировать возмож-
ные негативные последствия такого сценария,
ПРС во главе с Р. Т. Эрдоганом сейчас и ищут
альтернативные пути политики будущего, когда
Турция уже полностью укрепит отношения с та-
кими гигантами, как Китай, возможно, вступит
в ШОС и станет более независимой и США и
Европы с учетом своей политики соседства. Для
Турции сейчас нет запретных путей, все дороги
открыты, но какую она выберет как свою буду-
щую, пока неясно. Единственное, чего ей необ-
ходимо придерживаться, это не зайти слишком
далеко в исламизации населения, иначе «араб-
ский сценарий» может стать актуальным и для
этого государства, так как уже сейчас его хотят
втянуть в сирийский конфликт, чтобы, таким об-
разом ускорить падение режима Башара Асада,
и именно участие Турции может стать катализа-
тором ввода союзнических войск на территорию
Сирии.
В целом, сравнивая тенденции нео-оттома-
низма и кемализма, можно заключить, что и в
той, и в другой концепциях есть положительные
стороны. Но концепция нео-оттоманизма выгля-
дит более привлекательной с точки зрения совре-
менных реалий. Она позволяет живее реагиро-
вать на быстро меняющуюся действительность,
приспосабливаясь к ней так легко, словно просто
меняет окрас, в то время как кемализм по своей
сути намного более консервативен и стремится к
сохранению статуса-кво.