В последние два десятилетия тематика,
связанная с изучением имиджа российского во-
еннослужащего, приобрела значительную по-
пулярность среди политологов и социологов.
«Политический имидж Российской армии» стал
устойчивым элементом предметного поля ис-
следований, в которых речь шла о перспективах
гражданского общества, об оптимизации со-
циальной политики, о правовой защищенности
граждан, о патриотическом воспитании моло-
дежи. Вместе с тем на сегодняшний день среди
специалистов так и не сложилось четкого виде-
ния того, что содержательно должно быть осно-
ванием имиджа вооруженных сил в модернизи-
рующейся России.
Соответственно, не сложилось и более или
менее единого понимания специалистами той
имиджевой стратегии взаимоотношений обще-
ства и армии как одного из ключевых государ-
ственных институтов, благодаря которой по-
следняя смогла бы приобрести в глазах масс
российских граждан еще и облик важнейшего со-
циального института. А без этого приобретения
армией имиджа важнейшего социального инсти-
тута трудно в целом говорить о полноценности
имиджа армии как именно политического имид-
жа, отражающего особенности местоположения
данного института в пространстве современной
российской политики. Трудно судить даже про-
сто о каких-то устойчивых предпосылках и воз-
можностях его конструктивной политизации.
Когда мы говорим о «конструктивной по-
литизации», то имеем в виду достижение такого
состояния имиджа института Российской армии,
при котором он воспринимается другими субъек-
тами политического процесса в качестве важно-
го атрибута политической субъектности данного
института. Иначе говоря, имидж армии призна-
ется всеми другими участниками политического
взаимодействия в качестве естественного и не-
обходимого условия включенности армии в по-
литический процесс на равных с другими субъ-
ектами политико-культурных основаниях.
Важно понять, почему, имея в советскую
эпоху имидж важнейшего социального и госу-
дарственного института, Российская армия (тог-
да еще Советская армия) в последнее десятиле-
тие прошлого века утратила эту «социальную»
составляющую своего имиджа. Как представля-
ется, вооруженные силы нашей страны утрачи-
вали социальную составляющую своего имиджа
по мере того, как в глазах населения статус зна-
чимого и конструктивного партнера общества по
участию в политическом процессе утрачивало
государство в целом. Более того, государство по
ходу либеральных реформ быстро превращалось
в открытый источник угроз общественному бла-
гополучию. Армия же, как один из самых ресур-
созатратных государственных институтов, на
уровне массового сознания приобретала имидж
«черной дыры», в которую денег вбрасывается
без числа, а реальной отдачи от которой (неудач-
ная история участия СССР в афганском конфлик-
те тут служила наиболее очевидным по тому вре-
мени аргументом) нет и, вероятно, не будет.
Более актуальный и сложный вопрос со-
стоит в другом: почему в последние десятиле-
тия, несмотря на реальные усилия государства
доказать обществу многостороннюю практиче-
скую полезность для него армии, эту задачу так
и не удалось решить в удовлетворительной сте-
пени? Несмотря на то что общество в какой-то
мере вернулось к былому видению в государстве
своего покровителя и помощника в решениисамых разнообразных проблем, оно перестало
видеть в нем прямой источник угроз, перестало
вести себя отчужденно по отношению к пробле-
мам самих государственных институтов1, тем
не менее конструктивной политизации имиджа
армии все-таки не происходит. Общество про-
должает видеть в Российской армии «государеву
службу», а не «гражданский долг», видит в ней
существенное обременение разнообразных со-
циальных практик (образовательных, семейных,
финансово-экономических), а не благоприятную
для себя возможность наладить более тесное и
заинтересованное взаимодействие со своим соб-
ственным государством.
Конечно, причин того, что продолжает со-
хранять свое политическое значение имидж ар-
мии как, прежде всего, государственного инсти-
тута, далекого от интересов общества, много.
Эти причины лежат и в правовой, и в экономи-
ческой, и в политико-культурной (идеологиче-
ской прежде всего) плоскости. В данном случае
будет проанализирован тот вклад, который в «не-
достаточно социальный» армейский имидж и в
смутное представление обществом и элитами
перспектив его конструктивного возвращения в
полноценное состояние политичности привно-
сят научная аналитика и разнообразные научные
дискуссии о том, что есть имидж современной
Российской армии и как его поправить в луч-
шую сторону. Сформировавшиеся по ходу этих
дискуссий подходы и ракурсы важно изучить
для того, чтобы понять, в каком перспективном
и продуктивном направлении аналитическая
мысль может двигаться сегодня дальше в реше-
нии вопросов военной имиджелогии.
В подходах исследователей к разработке
этой тематики в указанное время можно вы-
делить два этапа, связанные с формированием
двух самостоятельных, хотя и логически взаи-
мосвязанных ракурсов анализа причин, по ко-
торым в общественном российском сознании
не складывается устойчивого положительного
имиджа вооруженных сил. В рамках каждого из
них внимание специалистов концентрировалось
на определенном спектре проблем, тогда как на
все остальное, что выходило за границы этого
спектра, обращалось мало внимания. Это само
по себе не могло способствовать тому, чтобы
сегодня сложилось целостное представление о
порядке имиджетворческих действий в головах
тех политиков, журналистов, военных специали-
стов, которые отвечают за это дело.
Первый этап, по нашему мнению, начался
вместе с распадом Советской армии и продол-
жался до начала «сердюковского периода» во-
енных реформ. В течение этого периода среди
специалистов весьма устойчивым было мнение,
что все в отношении массового сознания россий-
ских граждан к образу «защитника Отечества»,
в сущности, упирается в материальную состав-
ляющую, т. е. в то, что сам этот «защитник» на
общем социальном фоне выглядит недостаточно
защищенным в материальном и правовом отно-
шениях. Будет полный «социальный комфорт»
в положении рядового и офицерского состава,
будет «кататься в масле» военнослужащий кон-
трактник – резко на поправку пойдет и имидж
военной службы в рядах российских вооружен-
ных сил.
Исследователи на этом этапе искали объяс-
нение причин, по которым общество не считает
интересы армии своими интересами, отчуждено
от проблем военнослужащих2, прежде всего, в
сфере материальных общественных отноше-
ний. Акцент делался на том, что до обществен-
ного сознания и сознания элиты не доведена (и
здесь основные претензии предъявлялись СМИ)
мысль о необходимости для государства и обще-
ства направить максимум ресурсов на повыше-
ние благосостояния военнослужащих. Во главу
угла ставили связь между отношением общества
к проблемам военнослужащих и поиск практиче-
ских мер, которые могли бы принципиально из-
менить ситуацию. Важнейшей целью ставилось
формирование такого внутрисоциального взаи-
мопонимания, при котором рядовой гражданин
видел бы в «человеке с ружьем» не нахлебника,
не субъекта, необоснованно пользующегося раз-
личными государственными льготами3, а защит-
ника интересов этого самого рядового граждани-
на; чтобы возникло в общественном сознании то
отношение к воинской службе, которое побужда-
ло бы молодых людей видеть в ней перспективу
социального роста, а не впустую потраченный
год или полтора жизни.
Специалисты ратовали за взаимопонима-
ние, которое позволило бы армии и институтам
гражданского общества преодолеть отчуждение
и увидеть в ней не только государственный ин-
ститут, но и важнейший институт социальной
самоорганизации, сплочения граждан вокруг
национально-государственных интересов4. Воз-
можно, поэтому акцент исследователями делал-
ся на анализе ситуаций, когда, например, воен-
нослужащий уходил в отставку и фактически
пополнял ряды «социально незащищенных»
групп населения нашей страны. Или же, напро-
тив, он в соответствии с законодательством шел
служить на срочной или контрактной основе в
ряды вооруженных сил – и это тоже порождало
целый спектр психологических, экономических,
культурных (образовательных прежде всего),
этноконфессиональных проблем, справиться с
которыми сама армия, естественно, не могла, а
общество не имело к их решению полноценного
доступа.
Все это действительно так. Но каким виде-
лось специалистам решение этой проблемы? А
решение, по сути, в разных формальных вари-
ациях предлагалось только одно: государство
должно по максимуму активизировать бюджет-
ные вложения в повышение благосостоянияотдельных категорий военнослужащих и всей
военной корпорации в целом. Логика была про-
стой: чем больше денег государство вложит в
повышение уровня благосостояния российского
военнослужащего, чем большим будет перечень
форм и способов государственной поддержки
его существования и существования его семьи,
тем скорее в массовом сознании имидж армии
приобретет социально-привлекательные очерта-
ния и общество «потянется» к проблемам армии,
увидит в них свои проблемы и дружно возьмется
за их решение. В самой структуре такого теоре-
тического подхода легко обнаружить фундамен-
тальные противоречия и даже простые наруше-
ния логики.
Первое, что обращает на себя внимание, –
предметное пространство дискуссий об имидже
армии формировалось очень фрагментирован-
ным, как бы состоящим из множества частных и
общих социальных и правовых проблем, предпо-
сылки решения которых лежали в самых разных
областях. Часто не столько в области политики
(если под таковой понимать именно публичную
политику, а не государственное управление),
сколько в области экономики, права и культуры
общественных отношений. Такое предметное
поле, как его определяла мысль военных и граж-
данских аналитиков того относительно недавне-
го времени, задавало и доминирующий ракурс
изучения имиджа вооруженных сил: это был
такой имидж, который мог быть присущ именно
объекту политики, но никак не ее полноценному
субъекту. А ведь вопрос ставился, в сущности, о
том, что поправка имиджа вооруженных сил есть
предпосылка к успешному конструированию их
новой демократической субъектности!
То, что исследователи делали свой выбор в
пользу именно такого, условно говоря, «матери-
ально бытового» ракурса, было предопределено
общим фактическим состоянием вооруженных
сил в 90-е гг. прошлого века и в первое десятиле-
тие XXI в. Армия, как зеркало, отражала в своем
состоянии все те масштабные процессы распада
отечественной социально-политической систе-
мы, которые были спровоцированы либераль-
ными реформами, искусственно ускоренными
новой антисоветски настроенной политической
элитой. Ее имидж, как предмет научного анали-
за, естественным образом сливался с имиджем
всего российского социума как такового: если в
обществе рядовые граждане более всего страда-
ли от мизерности своих «советских» по размеру
зарплат и таких же по размеру и комфорту жи-
лищ, то, в принципе, для аналитика того перио-
да естественным было бы предположить, что и
армия как часть постсоветского общества тоже
должна быть больна именно этими болезнями.
Плюс еще производными от них неуставными
взаимоотношениями, падением морального об-
лика и желания служить офицерского состава
и т. д.
Это был имидж структуры, в которой скон-
центрировались все болячки социальной жизни.
Как охарактеризовал эту ситуацию на одном из
мероприятий политолог Глеб Павловский, «ар-
мия в 90-е, лишенная финансирования, стала из
военного механизма – военно-хозяйственным.
Она срослась с территориальными структурами
и экономиками. Многие и сегодня под военной
реформой понимают именно «военно-хозяй-
ственную», а под профессионализацией армии
– этакий армейский хозрасчет»5.
Соответствующим образом собственно по-
литические аспекты имиджа оказывались не-
редко как бы на втором плане в сравнении с
аспектами административными, правовыми,
педагогическими, культурными (проблема иден-
тичностей военнослужащих). Наглядно в отно-
сительной полноте основной спектр недостат-
ков и противоречий этого подхода может быть
представлен материалами одной из научных
дискуссий, которая в формате круглого стола по
проблеме «Имидж армии – имидж безопасности
России» прошла в Москве в Центральном музее
Вооруженных сил России 12 февраля 2005 г. На
мероприятии, если судить по его стенограмме,
присутствовали многие компетентные специ-
алисты. Вместе с тем, возможно, сами того не
желая, уже в формулировке названия меропри-
ятия его организаторы допустили некорректное
употребление понятия «имидж» и в самой этой
некорректности обнаруживается та самая фраг-
ментированность представлений специалистов
о способах решения проблем военной политики
(проблем то ли как политических, то ли как не-
политических), которая отмечалась выше.
Что такое «имидж безопасности»? Согласно
наиболее распространенным в научной литера-
туре трактовкам сам по себе любой «имидж» это
образ субъекта, объекта, либо процесса, который
может отражать их реальные свойства на уровне
массового сознания, но может их и не отражать,
либо отражать превратно. На этом допущении,
собственно, построено обоснование возможно-
сти использования «имиджа» в качестве поли-
тико-технологического средства. По логике фор-
мулировки, предложенной авторами, получается
так, что в одинаковой степени с точки зрения
будущего Российской армии неважно, будет ли
ее имидж отражать ее действительную способ-
ность обеспечить безопасность страны или же
Российская армия должна обладать имиджем
структуры, только и способной к самопрезента-
ции в массовом сознании при помощи создава-
емых ею взамен реальной безопасности «имид-
жей безопасности».
Можно предположить, что организаторы
мероприятия поступили не совсем удачно, ме-
ханически заменив в широко известной форму-
лировке «Армия – гарант безопасности России»
понятие «гарант», на понятие «имидж». Общий
контекст тех трудностей, вследствие которыхармия действительно все более превращалась
из реального «гаранта безопасности» страны в
«образ гаранта безопасности», позволяет даже
усмотреть в такой замене некоторую мотивиро-
ванность.
Однако те специалисты, которые выступали
на круглом столе, со всею очевидностью руко-
водствовались не формулами. Тем не менее они,
в сущности, приходили в своих рассуждениях к
очень противоречивым заключениям и рецептам
исправления имиджа Российской армии. В част-
ности, В. П. Делия, академик АИМ, доктор поли-
тических наук, профессор, в своем выступлении
«Имидж армии в современных СМИ» утверждал:
«Вы спросите: «Какой нужен имидж Российской
армии?» В моем представлении как офицера с
25-летней военной практикой, олицетворять ар-
мию может образ интеллигентного и образован-
ного, готового к защите Родины в любое время
как от внешнего так и внутреннего врага чело-
века в погонах. Этот человек должен занимать
достойное место в обществе – вот за что нужно
бороться государству. При соответствующей го-
сударственной политике образ таких личностей
будет создавать новостную, информационную и
культурологическую среду вокруг армии. Вто-
рое. Знаете, почему я и четыре моих брата пошли
в ВС? Почему я стал офицером? Да потому, что
в школе я читал книги и газеты про героев, ко-
торые в военное и мирное время защищали свое
отечество»6.
С тем, что образование и интеллигентность
не вредят ни гражданскому, ни военному челове-
ку, вряд ли кто-то станет спорить. Но если имен-
но так формулировать целевую установку всей
политики конструктивной политизации имиджа
Российской армии, то сразу возникает вопрос:
чем в этом случае имидж службы в армии будет
отличаться, например, от имиджа учебы в эф-
фективно работающих и готовящих классных
специалистов и хороших граждан техникуме и
вузе? Почему молодой человек должен сделать
свой выбор именно в пользу проявления своей
образованности и интеллигентности на военной
службе?
Другие участники дискуссии как бы воспол-
няют этот пробел и пытаются рационализиро-
вать объяснение такого выбора на уровне других
мотиваций. Так, один из участников дискуссии,
академик АИМ, доктор философских наук, про-
фессор В. А. Чвякин утверждал: «Сейчас труд-
ное время для ВС, и это сознают все, кто имеет
к армии прямое отношение. Приходится при-
знать, что это положение усугубляется не только
в материальном аспекте, но и в аспекте духов-
ности самих военнослужащих. Иногда создается
ощущение, что целенаправленно искажается или
ухудшается реальное состояние в армии. Армия
как социальный институт, к сожалению, не укре-
пляется, а вообще отторгается обществом. Во
многом благодаря СМИ ребята, которых призы-
вают в армию, уже ждут, что их изобьют, будут
унижать, издеваться, поэтому им сразу не хвата-
ет внутренней духовной силы. Этим я объясняю
случаи побегов призывников из военных частей.
Воспитание патриотизма будущих военнослужа-
щих должно начинаться уже в семье»7.
Опять же, с тем, что семья играет важную
роль в формировании гражданина, нельзя не со-
гласиться. Но она играет такую роль в жизни
любого гражданина. В чем, собственно, в дан-
ном случае та специфика подхода к проблеме,
которая позволила бы решить задачу выведения
имиджа армии на передовые конкурентные по-
зиции в ряду других имиджей, других жизнен-
ных стратегий гражданина, благодаря чему этот
гражданин предпочел бы службу в армии как
форму реализации своей гражданской позиции
другим формам самореализации?
Если именно семья как ячейка общества яв-
ляется решающим фактором конструктивной по-
литизации имиджа армии, то где гарантия, что на
выходе мы не будем иметь ту самую «ячеистую»
структуру этого имиджа, которую уже имеем се-
годня, когда одни родители говорят детям «Иди и
служи!», а другие – «Найди способ не служить»?
Когда в одном случае одна семья видит в службе
сына «школу жизни», а другая семья отправляет
его в армию на жертву неуставным отношени-
ям? Семьи разные, и на таком абстрактном ос-
новании, как роль «семьи вообще», очень трудно
сформировать какую-либо устойчивую базовую
стратегию формирования имиджа армии. В луч-
шем случае это может быть лишь одним из реше-
ний в комплексе мер.
Естественная логика, казалось бы, долж-
на была побудить специалистов посмотреть на
проблему шире. С той, в частности, позиции,
что сколько ни пропагандируй в семье и обще-
стве преимущества военной службы, сколько ни
напирай в работе с молодежью на духовность
и материальную защищенность, без качествен-
ной профессиональной подготовки и хорошей
технической оснащенности военной службы
«средствами производства» вся эта пропаганда
лишена смысла. Это в лучшем смысле. А в худ-
шем – можно спрогнозировать ситуацию, когда
под влиянием семьи, посулов материальных благ
молодой человек поступит на военную службу,
увидит полный развал военной структуры и вме-
сто патриотического настроя, вместо понимания,
что он занял определенное важное место в соци-
ально-политической системе, его гражданскую
позицию будет определять бытовой цинизм.
На основании анализа текстов, осущест-
вленного нами, можно придти к выводу, что за
последние два десятилетия в предметном поле
дискуссий об имидже армии произошли некото-
рые подвижки. Но подвижки явно недостаточ-
ные для того, чтобы можно было считать вопрос
решенным, чтобы можно было сказать, что экс-
пертное сообщество начало вносить существен-ный вклад в конструктивную политизацию про-
блемы имиджа российских вооруженных сил. В
научных публикациях стало проявляться пони-
мание авторами того, что изменить имидж армии
только пропагандой социальных льгот, предо-
ставляемых военнослужащим, популяризацией
опыта борьбы с «дедовщиной» и созданием до-
полнительных каналов коммуникации между
военными структурами и структурами граждан-
ского общества (вроде комитетов солдатских
матерей и уполномоченных от национальных
диаспор) невозможно. Это в любом случае бу-
дет всего лишь приспособлением конструируе-
мого имиджа армии к тому естественным путем
сложившемуся по ходу либеральных реформ
имиджу, благодаря которому армия практиче-
ски перестала восприниматься в обществе как
политический субъект. Пришло понимание, что
эту логику имиджа надо радикально менять. И
даже были предложены и проговорены элемен-
ты в стратегиях таких изменений. В дискуссиях
стали выделять, прежде всего, те аспекты, кото-
рые связаны именно с политическими вызовами
и рисками, как внутренними, так и внешними.
Имидж и военная реформа. Имидж и геополити-
ческая ситуация. В том, что касается политики
внешней, то тут нагляднее всего реальное место
наших вооруженных сил в продвижении и защи-
те интересов нашего государства и общества на
арене большой политики показал «украинский
кризис», резко изменивший расстановку сил и
интересов различных государств в европейской
и мировой политике начиная с февраля 2014 г.
Кризис показал в том числе, насколько важ-
ной стороной государственной внешней поли-
тики является умелое манипулирование офици-
альными институтами и СМИ имиджем армии,
сложившимся в головах как друзей, так и про-
тивников нашей страны. Комплекс причин, по
которым новые киевские власти и их союзники
из НАТО не сочли для себя возможным оказать
силовое сопротивление присоединению Крыма
к РФ, конечно, достаточно широк. Но, как пред-
ставляется, свой вклад в сдерживание актив-
ности антироссийской коалиции, сложившейся
в мире по ходу разрастания «украинского кри-
зиса», внес и позитивный имидж Российской
армии как института, хорошо оснащенного для
решения стратегических задач, хорошо управля-
емого и пользующегося доверием и поддержкой
со стороны политических элит и большинства
рядовых граждан.
Информации об ускоренном и качествен-
ном перевооружении частей в западных округах
и проведении ряда учений, наглядно продемон-
стрировавших уровень боевой подготовки лич-
ного состава, о реальной способности воинских
частей оперативно выполнить любой (вплоть
до десантирования на Северный полюс!), даже
внезапно отданный приказ Президента РФ как
Верховного Главнокомандующего, такой инфор-
мации оказалось достаточно, чтобы вселить в
противников нашего государства понимание не-
возможности говорить с ним на языке военных
угроз. Альтернативой стал достаточно путаный
язык экономических санкций, последствия ко-
торых для нашей страны при любом, самом не-
благоприятном раскладе, все-таки несопостави-
мы с просчитываемыми последствиями военной
агрессии со стороны НАТО в том случае, если
бы России не было бы чем ответить на агрессию.
Вместе с тем нельзя сказать, что все то новое
и важное, что обнаружилось в дискуссиях, про-
анализированных нами, сложилось в какую-то
систему, в новую оптимальную стратегию имен-
но политического решения проблемы имиджа
армии. Экономические и социальные проблемы
никуда не ушли из жизни современной России,
и это естественным образом делает тот дискурс
анализа проблем Российской армии, который
сформировался на первом этапе дискуссий и был
ориентирован на «хозяйственно-социальное» по-
нимание их природы, все еще достаточно конку-
рентоспособным по отношению к научному дис-
курсу, ориентированному на связи этих проблем
с состоянием политического процесса в России.
Тенденция, однако, наметилась, и тенденция до-
статочно агрессивная, связанная с готовностью
ее проводников из числа членов российского экс-
пертного сообщества прямо апеллировать к выс-
шим политическим ценностям, к стратегическим
вызовам и рискам для нашей страны во внешней
и внутренней политике. Можно предположить,
что в принципиальном смысле больше не будет
возврата к ситуации, когда эксперты фактически
рекомендовали Российской армии занять пози-
цию просителя, уговаривающего государство и
общество поделиться с ним материальными бла-
гами «на бедность».